В. Мавродин,

Происхождение русского народа. –

Ленинград, Издательство Ленинградского университета, 1978.

 

Именно язык, а не культура и не расовый тип является важнейшим, определяющим признаком этнической общности. Русский архангельский помор и терский казак, курский крестьянин и сибиряк-землепроходец в XVIII–XIX вв. – все это были русские люди, а бытовые предметы, обычаи, одежда, пища их заметно отличались друг от друга. Среди русских людей и той поры, и других времен, более ранних и более поздних, встречались высокие и низкорослые, со светлой и темной окраской радужной оболочки глаз и волос, длинноголовые (долихокефалы) и круглоголовые (брахикефалы) и т. д. и т. п., т. е. люди различных антропологических расовых типов, но все они были русскими. (Стр. 10).

 

На каком языке говорит человек, к такому этническому образованию, как правило (конечно, существуют исключения, но они лишь подтверждают правило), он себя причисляет. (Стр. 10).

 

Интересно отметить, что термин семья, означающий объединение очень близких родственников (муж, жена, дети) на последней ступени развития патриархально-родовых отношений, характерный для распада первобытнообщинного строя, встречается далеко не во всех славянских языках. Следовательно, в период языковой общности славян не было ни такой семьи, ни термина, ее обозначаюшего. Он возник гораздо позднее, в те времена, когда общеславянский язык уже распался, когда славяне расселились на огромных пространствах Европы, когда изменился словарный состав их языка. Это означает, что семья возникла у славян относительно поздно, после их расселения, и для времен славянского праязыка характерна была не семья, а именно род. (Стр. 23-24).

 

Ряд других терминов из этой же области подтверждает чрезвычайную древность славянского  словарного фонда, порожденного родовой организацией. Возьмем, например, совпадение значения слов баба (бабушка) и замужняя женщина – реликт далекой поры материнского рода, когда баба была родоначальницей, имеющей власть в доме, домачицей, большухой. (Стр. 24).

 

Так, в хеттском (неситском) языке – индоевропейском языке Малой Азии III тыс. до н. э. есть ряд слов, имеющих поразительное соответствие в древнеславянском языке. (Стр. 26).

 

Если обрин /обры – тюркоязычная народность[1]/ собирался куда-нибудь ехать, то не позволял запрячь коня или вола, а запрягал три, четыре или пять женщин-славянок и повелевал им везти себя. Обры были "велики телом, а умом горды". (Стр. 57).

 

В процессе складывания древнерусской народности приняло участие и другое, неславянское население Восточной Европы. Имеются в виду меря, мурома, мещера, весь, голядь, водь и др., неизвестные нам по названию, но прослеживаемые по археологическим культурам, племена финно-угорских, балтийских и пр. языков, которые с течением времени полностью или почти полностью обрусели и, таким образом, могут считаться историческими компонентами восточного славянства. Их языки при скрещивании с руссим языком исчезли, но они обогатили русский язык и пополнили его словарный состав. (Стр. 97).

 

Бертинские анналы именуют главу государства "народа... Рос" каганом. Каган – термин, несомненно тюркского происхождения, уводящий в хазарско–болгарский мир, в Хазарский каганат, царство Камских болгар, к болгаро-аланскому населению степей Подонья и междуречья Дона и Днепра. Каганами русские источники называют еще князей Владимира, Ярослава, Святослава. (Стр. 156).