ПРИСПОСОБЛЕНЧЕСКИЕ СТИХИ

 

«Двойная бухгалтерия мышления»

В возрасте тинейджера, в 1950-е годы, я решил стать поэтом. А в тоталитарном Советском Союзе для реализации такого решения существовали специфические трудности: допускалось лишь «идейное» поэтическое творчество (в соответствии с официальной коммунистической идеологией), а «безыдейное» (так называемое лирическое «самокопание») запрещалось. Нарушение этого запрета каралось: в мягком случае – шельмованием на собрании и в прессе, в строгом случае – заключением в психушку и гулаг.

Вообще у подавляющего большинства советских людей была «двойная бухгалтерия мышления»: демонстративная – для преуспеяния в обществе и скрытая – для себя. Но в данном случае меня интересует именно поэтический аспект этой «двойной бухгалтерии».

И вот я стал брать пример с некоторых классиков советской поэзии – Эдуарда Багрицкого, Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Семена Кирсанова, Бориса Слуцкого и др., – которым все же как-то удавалось быть то приспособленцами, пишущими «идейно», то правдоискателями, пишущими "безыдейно".

Естественно, что «идейные» стихи, не соответствующие моему истинному настроению, получались у меня слабее – как по поэтичности, так и по литературной технике. И в конце концов я перестал писать их.

Однако те, что написал, могут когда-нибудь, как я полагаю, представить интерес для специалистов по психологии литературного творчества в советскую эпоху. И поэтому я все же решил сохранить их, – хотя бы в этой, автобиографической части моего вебсайта.

 

Для детей

«Идейное» направление своего творчества я реализовывал, в основном, в стихах для детей – как изначально менее искренних.

Ведь вся мировая детская литература – менее искренна уже в силу того, что написана не детьми, а взрослыми, более или менее талантливо подделывающимися под детскую психологию. Это похоже, например, на то, как когда русский писатель пишет произведение о герое-немце, подделываясь под психологию немца.

Появление в киевской республиканской газете моего стихотворения «Приятно» было для меня вдвойне приятно, поскольку это была первая в моей жизни публикация. Это был первый успех моего поэтического самоутверждения; и я с радостью представлял себе, что не только литсотрудник редакции Теодор Волынский, ответивший мне письмом о принятии стихотворения к печати, но даже и наборщик, и корректор прочли мое стихотворение – и, может быть, запомнили, на всякий случай, на будущее, мои имя и фамилию.

Любопытно, что впервые я встретился с Волынским... лет через 50 после этой публикации – в Клубе русских писателей Нью-Йорка.

Поскольку советский писатель – я имею в виду, официальный, член Союза писателей – работал дома и нигде не числился на службе, то при достижении им пенсионного возраста рабочий стаж исчислялся с даты первой публикации. И я с удовлетворением считал 23 сентября 1955 года – дату публикации стихотворения «Приятно» – началом моего стажа. Впрочем, членом их Союза я так и не стал, поэтому такой отсчет стажа ни к какой писательской пенсии меня не привел, – а остался в памяти лишь как веха биографии... Таким образом, с учетом этой вехи, мой литературный стаж к нынешнему, 2011 году, – 56 лет! Более полувека.

Надо сказать, что с точки зрения сегодняшнего моего ОТК я не пропустил бы в печать это стихотворение «Приятно», да и большинство других моих стихов для детей, – а пропустил бы лишь четыре из них: «Калека и Дурак», «Лягушка», «Пинг-понг» и «Шарада».

 

Для взрослых

Иногда случались у меня и приспособленческие стихи для взрослых: то «дозволенная сатира», то так называемая «гражданская лирика».

Два стихотворения, написанные в соавторстве с Семен Вайнблатом – «Я буду вас иметь в виду» и «Два приятеля» – были опубликованы в газете «Брянский комсомолец» (Брянск, 1956). Я в Брянске никогда не был; но Вайнблат служил там в армии, на срочной службе, – и опубликовал эти стихи.

В газете «Черноморская промышленность» (Одесса, 1964-1965) опубликованы были шесть моих стихотворений: «Товарищ Бумажин», «Имя Ленина», «Майский свет», «Марш молодых», «Мать» и «Не забывай». Эта газета тиражировалась не обычной, типографской печатью, а лишь на ротапринте, – да еще и «микроскопическим» тиражом в 30 экземпляров. Тем не менее я полагал, что публикации в ней могли оказаться полезны моей советской карьере, так как газета была органом Черноморского совнархоза, включавшего в себя несколько областей юго-запада Украины, а также целую ресупблику Молдавия; т. е. в бюрократическом плане она была авторитетней областных одесских и даже республиканских молдавских газет.

У стихотворения «Товарищ Бумажин» случился было шанс появиться в областной газете «Знамя коммунизма», – уже с типографской печатью и тиражом в сотни тысяч экземпляров.

А дело было так: Александр Щербаков, завотделом культуры газеты, принял стихотворение к публикации, я даже уже вычитал гранки, – но публикация так и не состоялась. Как позже рассказал мне Щербаков, – хотя их и обязали тогда публиковать больше сатиры, но главный редактор газеты все же не решился на публикацию:

– Понимаешь, – якобы сказал он Щербакову, – кто-нибудь из вышестоящих руководителей в Киеве или Москве может принять это на свой счет...

 

Карьеризм

При определенном количестве опубликованных стихотворных строк – сейчас уже не помню, при каком именно количестве, – местное издательство имело право выпустить первую книжку поэта. А у автора, выпустившего книжку, появлялась возможность быть принятым в Союз писателей, – особенно если этот автор принадлежал к титульной национальности республики, в которой жил (а я, увы, не принадлежал). И если автора уж приняли в Союз, то его будущие книги могли теперь включаться в перспективный план издательства и, что еще тоже не маловажно, – он получал возможность по несколько раз в месяц выступать с чтением своих произведений перед читателями трудовых коллективов, и это сравнительно неплохо оплачивалось. Во всяком случае такой регулярный заработок, и без гонораров – тогда еще более или менее неплохих, – обеспечивал писателя материально на уровне среднего советского служащего, что давало возможность нигде больше не работать и все высвободившееся время "творить".

Да и юридически такой автор чувствовал себя спокойно: ведь в Советском Союзе декларировался принцип «Кто не работает, тот не ест», в соответствии с которым любой неработающий, – кроме инвалидов и пенсионеров, – объявлялся тунеядцем и мог быть выслан из города. А член Союза писателей как бы официально имел право нигде не числится на работе и в то же время не считаться тунеядцем...

Однако в конце концов мне пришлось отказаться от моих карьеристских писательских планов. А произошло это после вот какого эпизода: «Срaвнительнo известный тoгдa сoветский пoэт Виктoр Бершaдский рекoмендoвaл мoи стиxи для детей в Одесскoе издaтельствo «Мaяк», предстaвив меня директoру Ключнику[1] и глaвнoму редaктoру Кoтляру (имен не пoмню). Oни пoручили мoю рукoпись ведущему редaктoру (имени и фaмилию не пoмню[2]), кoтoрый, сoслaвшись нa кaкoй-тo тoлькo чтo прoшедший съезд или кoнференцию, oбъяснил мне, в чем будет зaключaться «редaктирoвaние»: oпирaясь нa мoи стиxи o пиoнерax и трaктoрax (a были у меня и тaкие), я дoлжен выбрoсить все стиxи o цветoчкax и зaйчикax – «зaйцев урезaть!» (a тaкиx стиxoв былo бoльшинствo) и срoчнo нaписaть, вместo ниx, еще o пиoнерax и трaктoрax... Если рaньше, нa решение oб oткaзе oт детективнoгo кинoсценaрия, у меня  ушлa неделя, тo теперь, нa oткaз oт публикaции книжки стиxoв для детей, xвaтилo пoлучaсa; тaк сoветский, фaльсифицирoвaнный литерaтурный прoцесс вoспитывaл меня. (Нaдo скaзaть, чтo, не издaв эту книжку стиxoв для детей 30 лет нaзaд, я дo сиx пoр, имея сoтни журнaлистскиx публикaций, не удoстoился ни oднoй сoбственнoй книжки кaк стиxoв, тaк и прoзы – a ведь тoлькo книжкa считaется в Рoссии признaкoм писaтельскoгo прoфессиoнaлизмa)»[3].

Зато уж в эмиграции, в течение всего лишь 17-ти лет, с 1994-го по 2011 год, я опубликовал 14 (!) моих книг – см.: http://edvig.narod.ru → «Обо мне».

 

Отбракованное

Были у меня еще и никогда не публиковавшиеся, отбракованные мной стихотворения – см.: http://edvig.narod.ru → Литературное творчество → Стихи → Еще стихи → Старое вино (полное собрание стихотворений 1950-2000-х годов) → Приложение. Как я пишу в этом «Приложении», «сюда вошли стихи, которые не смогли удовлетворить требованиям моего личного ОТК, чтобы попасть в чистовики... <...> Стихи, вошедшие сюда, отбраковывались как из-за недоработок литературной техники, так и из-за недостаточного соответствия моему лирическому герою».

Но возможно, что об отдельных из этих стихотворений у читателя может сложиться не столь категоричное мнение, – и они могут представить для него некоторый интерес.

 

Вниманию злопыхателей!

Как правило, писатели выбрасывают в мусорную корзину те плоды своего творчества, которые представляются им неудачными, чтобы читатели судили об их творчестве лишь по лучшим достижениям. Но мой литературный метод – аналитический натурализм, с максимальным самообнажением души; и поэтому я всю жизнь старался сохранять также и «мусор»; больше того, – вот выставил его в своем вебсайте, сделав доступным для читателей.

Большинству читателей – тем, которых интересует лишь лучшее, что я написал, – конечно, не стоит копаться в этом «мусоре». Но тем немногим, которым интересно более подробное и углубленное ознакомление с написанным мной, «мусор» тоже в состоянии добавить кое-что любопытное. Для них раскроется более полная картина моего творческого процесса: с его как светлыми, так и темными сторонами.

...Я понимаю, что, следуя принципу максимального самообнажения души, я подставляю себя под возможные удары злопыхателей. Ну что ж, «за одного битого – двух небитых дают»!