РАЗМЫШЛИЗМЫ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ

ДИАЛЕКТНЫЙ РОД СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО

ВЛИЯНИЕ ГЕОМЕТРИИ

ВРАЧ ИЛИ ВРАЛЬ?

НАГЛЯДНОСТЬ ЗНАКОВ ПРЕПИНАНИЯ

ТЕПЛО ИЛИ ХОЛОДНО

ТРОЕТОЧИЯ

"ЧТЫР"

ТРУДНОСТИ СОГЛАСОВАНИЯ СЛОВ

СЛАБОСИЛЬНЫЙ

РИФМА

РАСХУИЗЫТАЛАСЬ

НАБОР ВМЕСТО ПИСЬМА

МНИМОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ

"КЛАВИШ" ИЛИ "КЛАВИШЕЙ"?

НА КИРКОСКАХ

КАК ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ?

ИЗ-БРАННЫЕ ОПЕЧАИТКИ

ОБЪЯТИЕ РУК И НОГ

СТРАННОСТИ ДВУЯЗЫЧИЯ

ИВАНОВ, ПЕТРОВ И СИДОРОВ

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА

"ЖИВОТНАЯ" ЛЕКСИКА

НЕ РОМАНЫ, А ТРАКТАТЫ

АМАМ

ПОРА ДРОЧИТЬ!

МЕДЛЕННОЧТЕНИЕ

ЗАПРЕТ НА АНЕКДОТЫ

ДОКТОР ЖУРНАЛИСТИКИ

А У ВАС ЕСТЬ, ЧТО ЕСТЬ?

МОЛОФЬЯ

АНГЛИЙСКИМИ БУКВАМИ

ОТНЮДЬ НЕТ

СТРАННЫЕ ПАРЫ СЛОВ

ШЕСТЬ ДРЕВНИХ ЯЗЫКОВ

НАГРОМОЖДИЗМЫ

НАПИСАНИЕ ЧИСЕЛ СЛОВАМИ

БЛАГОДАРЯ

МОЯ "НЕОСТЕПЕНЕННОСТЬ"

ИМЯ "ЭДВИГ"

 

"живу я в мире слов

как будто в мире снов

как будто вдруг разбудят

и больше слов не будет"

("Живу я в мире слов").[1]

 

ДИАЛЕКТНЫЙ РОД СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО

Любопытно, что диалектное различие может касаться иногда лишь рода существительного.

Например, мужского рода помидор, абрикос, апельсин и снежок (в значении "2. небольшой, плотно скатанный комок снега, а также (мн.) игра, участники к-рой бросаются такими комками"[2]) – в диалекте Одессы употребляются в женском роде: помидора, абрикоса, апельсина, снежка. В то же время женского рода простыня употребляется в мужском роде – пр'остынь.

Соответственно, разумеется, и склоняются они. Вот, например, как склоняется пр'остынь.

Именительный: что – пр'остынь (вместо простын'я). Родительный: чего – пр'остыни (вместо простын'и). Дательный: чему – пр'остыни (вместо простын'е). Винительный: что – пр'остынь (вместо простын'ю). Творительный: чем – пр'остынью (вместо простын'ёй). Предложный: о чем – о пр'остыне (вместо о простын'е).

 

ВЛИЯНИЕ ГЕОМЕТРИИ

В "Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой" я нашел 6 геометрических терминов с негеометрическими значениями:

линия – в знач.: образ действия

(Этимология: лат. linea – льняная бечевка[3], производное от лат. linum – лён[4]).

пирамида – в знач.: архитектурное сооружение пирамидальной формы

сегмент – в знач.: часть

точка – в знач.: 1. пункт; 2. знак препинания

(От "ткнуть", – в знач.: место, куда ткнули[5]).

угол – в знач.: "2. Место, где сходятся, пересекаются два предмета или две стороны чего-н. <...> 3. Часть комнаты, даваемая в наем. <...> 4. Вообще пристанище, место, где можно жить. <...> 5. Местность (обычно отдалённая)...".[6]

цилиндр – в знач.: мужская шляпа ХIХ века, в форме вертикального цилиндра с горизонтальными полями

(От греч. cylindrus – каток[7]).

А также я нашел там множество широко распространенных слов, однокоренных с терминами геометрии:

закруглиться – сократить высказывание

квадратный – о широкоплечем, сильном мужчине

(От квадрат: лат. quadratus – четырехугольник).

квадратно-гнездовой – способ посева, при котором семена размещаются как бы по углам квадратов

круглеть – становиться круглым

круглый – о цифрах, оканчивающихся на нули

круговорот – повторяющееся явление

кругозор – совокупность знаний

кругосветный – о путешествии вокруг земного шара

кружева – узорное плетение

кружить – двигаться кругами

кружка – цилиндрический сосуд с ручкой

кружок – объединение по интересам

кубизм – направление живописи начала ХХ века, сводящее все формы к геометрическим фигурам

(От куб: лат. cubus < греч. χυβος).

кубики – конструктор для младшего дошкольного возраста.

линейка – канцелярское приспособление для проведения прямых линий

округлить – условно приравнять к ближайшей круглой цифре

прямой – правдивый, откровенный

прямолинейный – о человеке с излишне откровенным, негибким характером

угловатый – о человеке неловком, с резкими движениями

шарикоподшипник – шариковая опора вращающегося механизма

Любопытно, что из всех разделов математики (алгебра, тригонометрия, дифференциальное исчисление и др.) основной словарный запас языка больше всего связан именно с геометрией. Это происходит потому, что геометрия (от греч. ge – земля) – наиболее приземленный раздел математики, отражающий трехмерное пространство, в котором мы существуем.

 

ВРАЧ ИЛИ ВРАЛЬ?

Этимология древнего русского слова "врач" разоблачает некоторые темные стороны этой профессии.

Словарь Фасмера: "Болг. врач – «колдун», сербохорв. врач – «прорицатель», словенское vrac – «врач». Эти слова производят от «врать» и «ворчать»".[8]

Словарь Шанского: "Образовано с помощью суф. -чь от вьрати – «говорить». Первоначально – «заговаривающий», «волшебник»".[9]

 

НАГЛЯДНОСТЬ ЗНАКОВ ПРЕПИНАНИЯ

В русском языке существует 10 основных знаков препинания: точка (.), запятая (,), тире (–), двоеточие (:), точка с запятой (;), многоточие (...), вопросительный знак (?), восклицательный знак (!), кавычки (" ") и скобки (( )). Причем 6 из этих 10-ти знаков – как бы на базе точки: (.), (:), (;), (...), (?), (!). А два знака – парные, то есть никогда не бывают поодиночке: (" ") и (( )).

1. Точка (.) – это как бы знак остановки.

"От той же основы, что ткнуть".[10]

2. Запятая (,) – это как бы знак краткой приостановки.

"Из страдательного причастия от глагола запять – задержать".[11] Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать».

Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». Из страдат. прич. от глагола запять «задержать». 3. Тире (–) – это указывающая стрелка, но без наконечника; оно направляет глаза читающего от первой части фразы ко второй. Иначе говоря, знак тире (–) – это упрощенный знак стрелки (→).

"Заимствовано в XIX веке из французского языка, где tiret производное от tirer – тянуть, вытягивать".[12]

Заимств. в XIX в. из франц. яз., где tiret — суф. производное от tirer «тянуть, вытягивать». Заимств. в XIX в. из франц. яз., где tiret — суф. производное от tirer «тянуть, вытягивать». 4. Двоеточие (:) – это вид сверху на два боковых столбика входа: войдя через этот вход попадаешь из предварительной, первой части фразы в раскрывающую ее суть вторую часть.

5. Точка с запятой (;) – это нечто промежуточное: больше, чем краткая приостановка (,), – но и меньше, чем остановка (.). То есть долгая приостановка.

6. Многоточие (...). Если просто точка – приостанавливание, то три точки – это уже как бы "приостанавливание втройне". Иначе говоря – "выбрасывание", то есть выбрасывание части текста. Надо сказать, что прижившийся термин "многоточие" неточен, правильнее было бы называть – "троеточие"; из-за неточности термина некоторые делают ошибку, ставя не три точки, а больше: четыре, пять и т. д. (.....).

"Многоточие – знак препинания (...), служащий для обозначения прерывистого характера речи, незаконченности высказывания или пропуска в тексте".[13]

Многоточие из трех точек ставится вначале, внутри или в середине предложения. Если же хотят показать пропуск в тексте одного или более целых предложений, то по издательским правилам ставят несколько усложненное троеточие – с двумя уголками по бокам: (<...>).

7. Вопросительный знак (?) состоит из двух элементов: точки (.) и как бы согнувшегося в вопросительном поклоне человека. Причем поклон направлен в сторону только что написанной фразы.

8. Восклицательный знак (!) состоит из двух элементов: точки (.) и вертикальной палочки над ней. Палочка над точкой, в большинстве шрифтов утолщающаяся кверху, – это линия графика, отображающая усиление экспрессивности фразы.

9. Кавычки (" ") – это как бы две совершенно одинаковые, надстрочные двойные запятые. Одну двойную запятую ставят перед текстом цитаты или прямой речи; другую – после этого текста.

"Из древнерусского: кавычка – крюковый знак".[14]

10. Скобки (( )), или "круглые скобки", или "дужки" – это как бы два выпуклых, в виде дуги, щита-заслона, которыми огораживают дополнительный текст: одну из скобок, выпуклостью влево, – ее называют "открытая скобка", – ставят перед этим текстом; вторую, выпуклостью вправо, – ее называют "закрытая скобка", – ставят после этого текста.

"Суффиксальное производное от скоба".[15]

Как кавычки, так и скобки – каждые из них бывают разных видов. Кавычки распространены двух видов: лапки (" ") – действительно, как следы лапок; и уголки (« »). А скобки распространены четырех видов: дужки (( )), косые (/ /), квадратные ([ ]) и фигурные ({ }).

Когда нужны кавычки внутри кавычек или скобки внутри скобок, тогда и употребляют больше чем одну их рановидность. Примеры: "Вы читали роман «Война и мир»?"; "«Война и мир» (автор – Лев Толстой /1828-2010/) – самый знаменитый русский роман".

Существует, правда, и еще один активно используемый, 11-й знак препинания – красная строка, то есть отступ в начале абзаца. Хотя, впрочем, красную строку не принято относить к знакам препинания, поскольку она – не столько знак, сколько отсутствие всякого знака. Пустое место, часть строки без букв. Пауза, – выражаясь термином музыки.

Если запятая – это краткая приостановка, точка с запятой – долгая приостановка, а точка – остановка, то красная строка – это конечная остановка. Если запятой завершается небольшая часть предложения, точкой с запятой – б'ольшая часть предложения, а точкой – все предложение, то красной строкой завершается абзац.

В отличие от запятой, точки и точки с запятой, красная строка всегда требует перевода глаз читающего к левому полю страницы, к началу абзаца. Красная строка – это по сути знак окончания предыдущего абзаца и начала следующего.

Во фразеологизме красная строка слово красная употреблено не в значении цвета, а в значении красивая, привлекательная. То есть – строка, привлекающая внимание к началу абзаца.

 

ТЕПЛО ИЛИ ХОЛОДНО

В холодной стране России тепло воспринимается как нечто положительное, а холод – как отрицательное. Поэтому в детской игре "Жмурки", когда ищущий идет в правильном направлении, – ему поощрительно кричат:

– Тепло!

А когда он идет в неправильном направлении, – останавливая его, кричат:

– Холодно!

Соединенные Штаты расположены южнее России, это более теплая страна. Поэтому тут восприятие тепла-холода – противоположное: это иллюстрирует собой слово cool – прохладный, у которого имеются такие сленговые значения: крутой, клёвый, классный[16].

Т. е. русский радуется теплу, а американец – прохладе.

 

ТРОЕТОЧИЯ

В Советском Союзе, при поклонении вождям, как богам, были строгие правила их цитирования. В частности, если предложение цитировалось не сначала, то надо было начинать его с ... (троеточия); если оно цитировалось не до конца, то надо было кончать его ...; если что-то пропускалось внутри предложения, то на месте пропущенного тоже ставилось ...

Иногда от этих троеточий рябило в глазах.

Полагаю, что при пропусках внутри предложения действительно надо ставить троеточия. А вот что касается пропусков в начале и в конце, то они ведь допускаются лишь тогда, когда не искажают смысл. А если уж смысл все равно не искажен, – то значит не нужны и троеточия. И для читательского глаза легче, и расход бумаги и чернил меньше.

 

"ЧТЫР"

Знаете ли вы такое словечко из жаргона русских музыкантов?

Дело в том, что в музыке при счете вслух первые три числительные односложны и вполне удобны для счета:

– Раз, два, три...

А четвертое числительное – четыре – трехсложно и в таком виде для музыкального счета неудобно. Поэтому музыканты предприимчиво обкорнали его до односложного:

– Чтыр.

Если же возникает необходимость считать дальше, то еще три числительные вполне подходят, поскольку тоже односложны:

– Пять, шесть, семь...

А потом – опять неподходящие, многосложные: восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать...

В общем, вместе со чтыр – односложных как раз хватает на семь клавиш октавы: от "до" до "си".

 

ТРУДНОСТИ СОГЛАСОВАНИЯ СЛОВ

ИмеЕт или имеЮт? Как правильно сказать: Большинство людей имеЕт такое-то мнение или Большинство людей имеЮт такое-то мнение? Иначе говоря, с чем согласуется сказуемое иметь: если с большинство (единственное число), – то имеЕт; если с людей (множественное число), – то имеЮт.

Составное подлежащее большинство людей состоит из двух существительных: большинство и людей. Какая у них субординация: какое из них – главное, какое – подчиненное? Это видно по вопросу-ответу: "Сколько людей?" – "Большинство". Вопрос идет от людей – к большинство, значит главное существительное в составном подлежащем – людей.

Отсюда вывод: сказуемое надо согласовывать с главным существительным составного подлежащего – с людей. Т. е. правильней сказать: Большинство людей имеЮт такое-то мнение.

ХорошАЯ или хорошИЕ?

Как правильно сказать: ХорошАЯ физическая и психологическая подготовка или ХорошИЕ физическая и психологическая подготовка. Иначе говоря, с чем согласуется определение хорошая: если с подготовка (единственное число), – то хорошая, если с физическая и психологическая (два определения), – то хорошие.

Тут тоже применим прием вопросов-ответов, но несколько иного характера: "Подготовка какая по направленности?" – "Физическая и психологическая". – "Подготовка какая по качеству?" – "Хорошая". Вопрос к слову хорошая идет от слова подготовка, а не от слов физическая и психологическая. Значит, хорошая согласуется именно с подготовка. Т. е. правильней сказать: ХорошАЯ физическая и психологическая подготовка.

 

СЛАБОСИЛЬНЫЙ

Кто сильнее: слабосильный (есть такое слово) или сильно слабый (есть такое словосочетание)?

Сильнее слабосильный. Потому что основной смысловой корень и в первом, и во втором случае – второй: в первом случае – это "сил", во втором – "слаб".

К тому же в слове слабосильный – "сил" употребляется в своем первичном значении "сила", а в словосочетании сильно слабый – тот же корень "сил" употребляется во вторичном значении: "очень", т. е. "очень слабый".

 

РИФМА

Легкости языка в жанре четверостиший я учился у частушки. И высшей наградой мне бывало, когда при чтении мной четверостишия слушатель, – отнюдь не стихотворец, – легко угадывал заключительную рифму.

Вот, например, пара таких случаев:

1. – "подобрал я ключик к сердцу/ может быть случайно/ и открыл я им ту дверцу/ за которой..."

И тут Мая Зак, преподавательница фортепиано, PhD, – угадала:

– "тайна!"

2. – "у мальчишек мания/ пылеподымания/ а у девчонок мания..."

И тут моя жена Валя, техник по телефонам, – угадала:

– "пылевытирания!"

Причем угадала, несмотря на то, что ее мозгу пришлось проделать для этого несколько усложненную работу: создать неологизм – сложное слово "пылевытирание".

 

РАСХУИЗЫТАЛАСЬ

В североамериканском диалекте русского языка встречаются макаронизмы.

Макаронизм – "(фр. macaronisme < ит. maccherone – паяц, балагур). Иностранное слово или выражение, употребленное в речи с сохранением особенностей формы и произношения (первоначально – с целью шутки)".[17]

Например.

Когда кто-то с улицы звонит нам, Валя спрашивает через переговорное устройство:

– Ху из ит?

(Who is it? – Кто это?)

Иногда ей приходится повторить пару раз:

– Ху из ит?.. Ху из ит?..

И тогда я шучу:

– Что ты расхуизыталась?

 

НАБОР ВМЕСТО ПИСЬМА

Когда я учился в младших классах школы – во второй половине 1940-х годов, – то на уроках чтения нас учили печатным буквам, а на уроках письма – письменным. И были еще уроки чистописания, на которых нас учили, как красиво выписывать-вырисовывать письменные буквы и знаки препинания. Нам  говорили, что во времена юности наших дедушек и бабушек, когда не было еще пишущих машинок, красивый почерк был залогом хорошей карьеры; да и сейчас еще – говорили нам, – несмотря на наличие машинок, красивый почерк помогает карьере, так как не всё ведь печатается на машинке.

Тем не менее машинки все больше и больше внедрялись в жизнь, – и у моего брата, который на девять лет младше меня, уже не было в школе предмета "Чистописание".

А теперь, в 2010-е годы, машинки ушли в историю, вытесненные компьютерами. Причем в развитых странах компьютеры имеются практически у всех школьников, которые уже почти и не пишут, – а набирают. А я, далеко не школьник, тоже в данный момент вот уже не пишу, – а набираю этот текст.

Похоже, что будущие поколения вообще разучатся писать: "Человеку скоропись /т. е. письменные буквы/ не нужна. По крайней мере, в Чехии пришли к такому выводу, и в новом учебном году дети будут обучаться письму только печатными буквами. <...> Да и современные технологии (компьютеры, мобильные телефоны) учат детей только печатному письму. А потому классическая скоропись в мире все больше воспринимается как нечто экзотическое, не очень понятное и не имеющее никакого практического значения, ведь бюрократические формуляры (анкеты, счета, квитанции) давно уже заполняются печатными буквами". ("Человеку скоропись не нужна").[18]

Да и мне, успевшему в докомпьютерную эпоху исписать горы бумаги письменными буквами, – в последнее 15-летие, в которые я уже компьютеризован, писать почти не приходится, а только набирать.

На компьютерном жаргоне клавиатуру стали называть клава. А отсюда, на смену слову рукопись, пришел забавный неологизм – КЛАВОПИСЬ.

 

МНИМОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ

В языке встречаются иногда удивительно парадоксальные фразы. Вот, например, я как-то дословно записал в свою записную книжку Валину фразу:

"– Чего мы стоим? Мы ж уже сидим!"

Хотелось насмешливо уточнить: так мы стоим или сидим?

А означала Валина фраза вот что.

...Спускаясь на перрон ньюйоркского метро, мы увидели, что поезд уже стоит, с открытыми дверьми. Мы поспешно добежали до дверей, вошли в вагон, успели занять сидячие места. Сразу же за нами двери закрылись... Слава Богу, мы успели!

Но поезд, с закрытыми дверьми, почему-то стоит и не трогается – одну минуту, вторую, третью. Тут-то Валя и выдала:

"– Чего мы стоим? Мы ж уже сидим!"

Т. е. мы стоим – в смысле: поезд, в котором мы находимся, стоит. А мы сидим – в смысле: мы, уставшие после долгой ходьбы, благополучно успели занять сидячие места.

Валина фраза вполне грамотна и по сути не противоречива. Но если не знать всей ситуации, с которой связана фраза, то она звучит бессмысленно: мы как бы в одно и то же время и стоим, и сидим.

Этот случай – наглядный пример того, как вполне грамотная фраза, вырванная из контекста ситуации, может превратиться в бессмыслицу.

 

"КЛАВИШ" ИЛИ "КЛАВИШЕЙ"?

Наглядный пример противоречивости языка: в одном словаре[19] клавиатура – это "система клавиш", а в другом (причем в том же электронном сборнике)[20] – "система клавишей". Так как же правильно?

А никак. Язык эволюционирует. И попытки полностью устранить в нем противоречия – утопичны.

 

НА КИРКОСКАХ

Одесса была четвертым по величине городом Российской империи – после Петербурга, Москвы и Варшавы; главным окном в Европу и самым интернациональным городом империи. Это наложило свой отпечаток на одесский диалект русского языка.

Однако лексикография почти не занималась одесским диалектом. И поэтому яркий, образный язык местных писателей оказывался как бы вне закона – вне академических словарей.

Лично я постоянно сталкивался с этой трудностью. Диалектные вкрапления в мой писательский язык не было возможности корректировать по принципу: правильно или неправильно.

Вот например, выражение на киркосках.

Я употребил его в моей повести "Жизнь дошкольника": "Я ехал у папы на киркосках..."[21] Однако ни в одном словаре русского языка я такого выражения не нашел. Там – другое:

"Закорки, -рок: на закорки или на закорках (разг.) – на плечи и на верхнюю часть спины или на плечах и на верхней части спины".[22]

И меня охватило сомнение: может, я должен поменять мое, так сказать незаконное выражение – на законное, словарное? Но дело в том, что неузаконенность выражения лексикографами не всегда говорит о его неправильности, – а в данном случае говорит лишь о невнимании лексикографов к одесскому диалекту русского языка.

И я оставил на киркосках.

В 2011 году, я решил несколько переработать "Жизнь дошкольника", и опять меня охватило старое сомнение – насчет этого незаконного (?) выражения. В Нью-Йорке, где я сейчас живу, я задал нескольким ньюйоркским одесситам (бывших одесситов не бывает) вопрос:

– Как ты назовешь действие, когда взрослый несет ребенка на плечах и ребенок как бы сидит верхом на взрослом?

Кто-то ответил "На закорках"; и лишь один ответил "На каркосках", – вместо моего "На киркосках". Ага, значит, это все-таки не мое воображение, – такое выражение действительно существовало!

И вот, чтобы быть полностью уверенным, я сделал еще такой эксперимент: по скайпу обратился к знакомой одесситке Але Морозовой-Капительман, живущей сейчас в Германии, в городе Мюнстер. Объяснил, что мне надо проверить одно выражение в моей повести – и так задал ей вопрос:

– Как ты назовешь действие, когда взрослый несет ребенка на плечах и ребенок как бы сидит верхом на взрослом?

И она тоже, как и некоторые из моих опрошенных, ответила:

– На закорках. – Но сразу же добавила: – Понимаешь, я родилась в городе Горьком, а когда мы приехали в Одессу, мне было уже 16... Но тут, у нас в Мюнстере, есть коренные, в отличие от меня, одесситы.

– Хорошо, опроси их, – попросил я. – Я сознательно не говорю тебе это выражение, чтобы не навязывать тебе мое произношение его. Если твои мюнстерцы знают его, – от них узнаешь и ты.

На следующий день Аля вызвала меня по скайпу:

– Я задала им этот вопрос. И двое из пяти, не знакомые друг с другом, ответили: "На киркосках".

– Не как-нибудь иначе – например, "на каркосках"?

– Нет, именно "на киркосках".

Теперь я был уверен, что память не подвела меня, – и в моем детстве действительно наличествовало это выражение, причем именно в такой орфографии.

Вот так, из-за нерадивости лексикографов, приходится кустарными методами сохранять подлинный язык Одессы. А может быть, и всего Причерноморья, включая Николаев, Херсон, а также и Крым.

Последние лет десять я составляю, как я назвал его, "Словарик Не-Ожегова", в котором уже более 1000 словарных статей, добрая половина которых "одессизмы" – кстати, само по себе это слово тоже неузаконенно... Как ни тавтологично это звучит, но, с лексикографической точки зрения, и сам термин "одессизм" – один из одессизмов.

При всем старании, мне так и не удалось найти этимологические корни слова "киркоски". Но все же нечто любопытное я отыскал – у Даля:

"Закорки – ж. мн. закукры, закорточки, забедры, кукорки, закрошни, заплечье и поясница, особ. говор. о носке, таске чего". "Кукорач – кукарач нареч. вят. корачки, на корачках, на четвереньках. Кукорочки, кукоротки ж. мн. перм. вологодск. корточки. Сядь на кукорочки. Кукры, кукорки (все подчеркивания мои – Э. А.) ж. мн. сев. заплечье, поясница, вабедры, крестец, захребетье, закукры, кокурки, кошолки, крошна или закрошни, закорточки. Носить кого на закукорках. Садись, на кукрах перенесу!"[23]

Не созвучны ли "киркоскам" – эти словечки: "корачки", "кукорочки", "кукоротки", "кукры", "кукорки"?..

Что же касается слова "корачки", то у Ожегова есть выражение "на карачках" (со второй буквой "а" вместо далевского "о"), – в значении: "на четвереньках"[24]. И надо сказать, что это "на карачках" тоже распространено было в русском языке Одессы.

 

КАК ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ?

Сара встречает на улице знакомую – и после обмена приветственными кивками говорит ей:

– А почему вы не спрашиваете, как мое здоровье?

И знакомая спрашивает:

– Сара, как ваше здоровье?

– Ой, не спрашивайте!.. – отвечает Сара.

...Вот и весь анекдот.

"Ой, не спрашивайте" – разговорный фразеологизм, сопровождаемый жестом Отмахивания (мах кистью руки вниз), в значении ничего хорошего.

Юмор анекдота – в противоречивом якобы поведении Сары. Сама спросила: почему вы не спрашиваете о моем здоровье, – т. е. не задаете риторический вопрос вежливости; и тут же сама как бы отказывается отвечать: ой, не спрашивайте.

 

ИЗ-БРАННЫЕ ОПЕЧАИТКИ

Иантеиллигенция, афоеризм, богинекология, брендовые гарантии, броынзовый загар, ветераны в строую, врагов надо уничтожать, веоньтилятор, где тонко – там и рврётся, граязнообразие, грлобализация, даерьмоед, демагбогия, деымагогия, дерьмократия, доминирование парламента, журнал «Веселые каретинки», запиасная книжка, запотентовать, заслуженный мучитель республики, испытывать на порочность, культ ура, гкуманизм, литератдура, личшность, лобковая атака, вмазелин, моероприятие, не жзадничай, отправленное письмо, паплочка-выручалочка, популяризатор, роман "Хождение по мукхам", рыночная экономика, самкообслуживание, сдаться на милость поубедителя, теория подтносительности, самколюбивый парень, скоро мы передохнёем, старость – не градость, удиавительный, фальшивомоинетчица, фмифы Голливуда, шулмерские истоки цивилизации.

 

ОБЪЯТИЕ РУК И НОГ

Объятие – это "движение или положение рук, охватывающих кого-нибудь для ласки, выражения дружеских чувств".[25]

...Да, так считается, – что это жест рук. Я же хочу обратить внимание читателя на то, что это жест не только двух конечностей, рук, – а и всех четырех конечностей, рук и ног.

Когда обнимаются два человека существенно разного роста, то высокорослый (чаще всего это мужчина) наклоняется к низкорослому (чаще всего это женщина или ребенок) – и в процессе объятия иногда отрывает низкорослого от земли. В последнем случае низкорослый к объятию рук может добавить и объятие ног.

Аналогично происходит, когда один из двух обнимающихся стоит, а другой сидит на возвышении. Тот, который сидит, а значит его ноги свободны, – нередко тоже добавляет к объятию рук и объятие ног.

Когда несут кого-нибудь на спине или на плечах, то "наездник" держится, тоже обнимая "лошадь" не только руками, но и ногами. В Москве это называется – ездить на закорках, в Одессе – ездить на киркосках[26].

Объятия четырех конечностей распространены и тогда, когда оба обнимающихся лежат, т. е. ноги не заняты стоянием. А в сексе между мужчиной и женщиной – при самой употребительной, миссионерской позе – включение в объятие ног носит уже и чисто практический характер, упрочняя контакт половых органов.

В общем, объятие не двух, а четырех конечностей – представляется более исконным. А то, что практически ноги все же редко участвуют в объятии, – происходит лишь от того, что они почти всегда в таких случаях заняты стоянием.

Поэтому формулировку словаря я бы дополнил так:

Объятие – это "движение или положение рук, А ИНОГДА И НОГ, охватывающих кого-нибудь для ласки, выражения дружеских чувств".

 

СТРАННОСТИ ДВУЯЗЫЧИЯ

Мой родной язык – русский, а живу я уже более 20-ти лет в англоязычной стране. Так что весь этот кусок моей жизни – я ежедневно двуязычен. Это стало мне привычным.

И вот несколько любопытных наблюдений над двуязычностью других людей.

Акцент старшего дяди. Сначала мое наблюдение из истории семьи.

Когда семья моей мамы Эльвиры эмигрировала из Венгрии в СССР, то старшему брату мамы, моему дяде Людвигу было 10 лет, Эльвире – 7 и младшему брату, моему дяде Юлиусу – 3. Все они потом преуспели в русскоязычной советской жизни, но Людвиг говорил по-русски с еле уловимым акцентом, а Эльвира и Юлиус – без акцента, как будто они и родились тут.

Так что граница между возрастом ребенка, максимально благоприятствующим усвоению языка и менее благоприятствующим, – по-видимому, где-то между 7-мью (Эльвиры) и 10-тью (Людвига) годами.

Лексика 7-летнего. Сейчас моему племяннику Валере – 24 года; он оказался в эмиграции в Штатах в возрасте 6-ти лет. И как свидетельствует его отец, мой брат Леон:

– На бытовые темы Валера свободно говорит на родном, русском языке. Но как только тема разговора становится сложнее, он переходит на английский язык. В общем, запас слов в русском языке у него так и остался на уровне 7-летнего, а взрослая лексика у него – только на английском.

Двуязычный диалог. Другая пара русскоязычных американцев "отец – сын"; и тоже взрослый уже сын находится в Штатах примерно с того же возраста, что и мой племянник Валера. Мне пришлось в течение получаса быть пассивным свидетелем их чисто производственного диалога о семейном бизнесе; причем отец говорил к сыну только по-русски, а сын говорил к отцу только по-английски.

И видно было, что это никак не мешает сути их диалога, что они полностью понимают друг друга. Просто отцу быстрей было сформулировать свою мысль по-русски, а сыну – по-английски. Хотя, если бы они напряглись, то вполне могли бы провести диалог на каком-нибудь одном, любом из этих двух языков. Но зачем им было без необходимости напрягаться, – так говорить было им комфортней.

Забытый родной язык. Иногда в Штатах приходится сталкиваться с людьми, с такой характерной внешностью этнических русских, что иногда я прямо обращаюсь к ним не по-английски, а по-русски. И, как правило, оказываюсь прав: они отвечают мне по-русски.

Недавно к нам с женой обратилась на улице по-английски женщина лет 40-ка, с типичной внешностью русской блондинки: спросила, не подскажем ли, как найти адрес такой-то. Английский звучал у нее как родной язык, не подкопаешься. Но мне показалось нелепым говорить с такой типичной русачкой по-английски, – и я ответил ей по-русски.

Мой русский язык несколько смутил ее: она явно приняла нас за коренных американцев. Но, несмотря на мой русский язык, продолжила разговор опять-таки по-английски: ей надо было еще что-то уточнить об этом адресе. Тогда я прямо спросил ее:

– Вы русская?

И она как-то неуверенно, робко, но уже по русски (!) ответила:

– Да... Я русская...

И опять перешла в своих вопросах об адресе на английский язык.

– Вас что, привези сюда ребенком, что вам легче говорить по-английски? – я был просто заинтригован.

– Да нет... – она опять перешла на русский. – Но, понимаете, я уже лет двадцать не говорила по-русски...

– Живете в чисто американской среде?

– Да, – она назвала какой-то далекий штат. – Я там никогда не встречала русских...

С каждым словом ее русская речь звучала все увереннее. Ее мозги словно медленно перестраивались с активности одного лингвистического участка мозга – на другой.

Нам было по пути к интересующему ее адресу, и минут 5 мы шли вместе.

– Вы знаете, – радостно улыбалась она, – вот разговариваю с вами и постепенно вспоминаю русский язык...

У интересовавшего ее адреса мы попрощались: не помню уже, на каком языке, – но скорей всего тоже на русском.

Это впервые я встретил русского человека, который приехал сюда уже взрослым, – но, долгое время полностью лишенный практики родного языка, стал забывать его. Действительно, редкий случай: для нее второй язык переместился на роль первого.

Да, судьба поставила такой, своеобразный эксперимент, – определив ей много лет жить в местности, с полным отсутствием ее родного языка. Скорей всего, причиной создавшейся ситуации было замужество на американце, – мы на данную тему не успели поговорить с ней.

Два родных языка. Грин-карта в Штатах – главный промежуточный документ на пути к получению гражданства. Собеседование на получение этого документа проводится, конечно же, на английском языке.

С нами такое собеседование проводила солидного вида женщина, с внешностью профессора; в ее лице мы впервые встретили человека с таким прекрасным английским языком, – ну, прямо как у диктора Би-би-си.

Минут 40 она придирчиво расспрашивала нас о самых различных сторонах нашей прошлой, советской жизни. Нам с женой нелегко было поддерживать этот весьма интеллектуальный разговор на английском.

– All right, – сказала она, наконец. – You will get your green cards...

И тут же вдруг сама перевела эти свои слова на русский:

– Хорошо, вы получите ваши грин-карты...

А ведь мы и не подозревали, что она знает русский! И в течение разговора с ней иногда обменивались между собой короткими репликами по-русски, уверенные, что это наш тайный от нее язык! Благо, в тех наших репликах, кажется, не было ничего предосудительного...

Теперь она расслабилась. Стала дружески улыбаться нам. И больше не говорила с нами по-английски, только по-русски, – затрагивая уже явно неофициальные темы, типа:

– Как вам нравится Нью-Йорк?.. Как вы устроились с квартирой?.. – и т. п.

Причем русский у нее был... не менее прекрасный, чем английский! Если по английскому языку я сравнивал ее с диктором Би-би-си, то по русскому надо было бы сравнить ее с диктором ТАСС! С самим Левитаном!

– Можно спросить вас, – задал я вежливый вопрос. – Вы – русская? Откуда у вас такой прекрасный русский язык?

В отличие от блондинки из предыдущего эпизода, она была шатенкой и чертамим лица выглядела скорей как коренная американка с предками западноевропейского происхождения: английского, немецкого и т. п. Может быть, у нее исключительные способности к языкам – и она так, в совершенстве овладела иностранным для нее, русским языком?..

– Да, я действительно русская, – ответила она, – и по папе, и по маме. Но родилась я в Штатах. Дочь представителей "первой волны" русской эмиграции – тех, кто бежал сюда от большевиков. У нас в семье русскому языку всегда придавалось большое значение: дома общались только по-русски, и была громадная домашняя библиотека русской классики. Ну, а потом – факультет славистики университета...

И представьте себе, – мне, преподавателю русского языка и русскому писателю, – стала даже как-то завидно перед ее прямо-таки дикторским русским произношением.

Это единственный раз в жизни мы с женой встретили двуязычного, "русско-английского человека", у которого  оба эти языка были родными.

...В общем, пути двуязычия неисповедимы.

 

ИВАНОВ, ПЕТРОВ И СИДОРОВ

Всегда приятно ткнуть носом русских националистов в их невежественность.

Вот, например, три фамилии, которые считаются настолько типично русскими, что приведенные вместе давно уже превратились во фразеологизм, как бы выражающий собирательный образ русского народа: Иванов, Петров и Сидоров. Но обратимся к их этимологии: Иванов – от греч. ион, идущий; Пётр – от греч. петра, камень; Сидоров – от имени др.-егип. богини Исида (моего деда по матери, венгерско-еврейского происхождения, звали Исидор).

 

ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА

– Назовите слово с семью "о"?

– Обороноспособность.

– Назовите слово с пятью "и"?

– Инициирование.

– Назовите слово с тремя "щ"?

– Ощущающий.

– Назовите существительное, состоящее из пяти согласных и одной гласной?

– Взгляд.

– Назовите два слова, в которых из трех последних букв – две "ь"?

– Сельдь, фальшь.

– Назовите сложное существительное, в котором дважды повторяется один и тот же корень.

– Славословие. Дело в том, что корень слав- произошел от корня слов- путем чередования гласной "о" на "а".

– Назовите широкоупотребительный фразеологизм из шести слов, в которых четыре – двухбуквенные?

– Во что бы то ни стало.

– Назовите два существительных, каждое из которых употребляется во всех трех родах: мужском, женском и среднем.

– Первое: зал – зала – зало. Второе: парадный (прилагательное, перешедшее в существительное) – парадная – парадное.

"Зал, -а, м. и (устар.) зала, -ы, ж."[27] "Зало, зала, ср. (устар.). То же, что зал, зала".[28] Парадный – "о входе: передний, главный. <...> Пройти через парадное (сущ.) или парадную (сущ., разг.)".[29]

И в заключение – шутка:

– Назовите слово с пятью "ы"?

– Ывтымыбылчык.

 

"ЖИВОТНАЯ" ЛЕКСИКА

Первоначальный список. В "Толковом словаре русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой" я нашел 9 глаголов, как бы сравнивающих людей с животными:

бычиться – угрожающе наклонять голову

насобачиться – наловчиться

окрыситься – огрызнуться

петушиться – задираться

прижучить – притеснить

присобачить – прикрепить

прищучить – наказать

проворонить – прозевать

свинячить – вести себя по-свински

Обратите внимание, что с корнем собак(ч) существуют два совершенно разных глагола: насобачиться и присобачить. Наверно, это – от нашего особого внимания к животному, считающемуся "другом человека".

Но вот 3 достаточно распространенных глагола с "животными корнями" отсутствуют в словаре Ожегова: оборзеть, ослить и телиться. Поисковая система "Яндекс" указывает на 8841 страниц в интернете со словом оборзеть, 1767 страниц – с ослить и 96000 – с телиться (на момент написания этих строк – 27 марта 2010 года). Поэтому я поместил словарные статьи с этими словами в мой "Словарик Не-Ожегова":

оборзеть (от: борзая) – обнаглеть

ослить (от: осёл) – неостроумно шутить

телиться – (от: тёлка) – в знач.: медлить

У слова ослить – как бы "двойное дно", по сути два лексических слоя: первый слой – происхождение от слова осёл, которое, кроме названия животного, употребляется также в значении дурак; второй слой – пародирование слова острить, что и дало пару созвучных, рифмованных антонимов: острить – ослить.

Дополнения. Прошло полмесяца, как был написан этот размышлизм. И в нем было тогда 9 глаголов из Ожегова плюс 3  из "Не-Ожегова" (9 + 3 = 12); а сегодня я добавил еще 2 из Ожегова (12 + 2 = 14):

ёжиться – сжиматься

приголубить – приласкать

Вот как это произошло.

В течение данных полмесяца я написал несколько других размышлизмов, а об этом как бы забыл. Но сегодня, во время ночного сна, – когда я, переворачиваясь на другой бок, на минутку находился не во сне, а в дрёме, – в моей памяти вдруг всплыл глагол ёжиться. "Ба! Да я, кажется, упустил его в моем размышлизме о «животных глаголах»!" – подумал я. А через минуту вдруг всплыл и еще один глагол – приголубить.

Иногда вот так вот всплывают ночью, в дрёме, какие-то интересные мысли – нередко хорошо зарифмованные двустишия или четверостишия. И я уже по опыту знал, что если не встану и не запишу сейчас же, – то днем, в состоянии бодрствования, ни за что не вспомню: видимо, за бодрствование и дрёму отвечают разные участки мозга, не очень-то связанные между собой.

Странно было не только то, что я уже полмесяца не думал на эту тему, увлеченный совсем другим, а тема вдруг всплыла, – но и то, что эти ёжиться и приголубить всплыли в памяти практически одновременно. Получается, что, хоть мое сознание не размышляло на эту тему, – подсознание продолжало размышлять. И после полумесяца "подпольной" работы подсознания, найдя в копилке памяти эти два слова, оно вдруг выдало их на-гора.

Если верить в Бога или в курирующую нас из космоса высшую расу инопланетян, то можно представить себе такое.

Полмесяца назад инопланетянин-оператор получил "имейл-заявку" моего сознания на выявление "животных глаголов", но тогда оператору было недосуг. А сейчас он, наконец, нашел на это время, – и ответил мне, но почему-то не на режим моего бодрствования, а на режим дрёмы.

Поистине, – пути Господни неисповедимы! (На современном русском языке – не доступны нашему пониманию).

Итак, на сегодняшний день я насчитал 14 таких глаголов: 11 в словаре Ожегова + 3 в моем "Словарике Не-Ожегова".

А еще в словаре Ожегова имеются и другие категории "животных слов", применяемых по отношению к человеку.

Слова, относящиеся к названиям животных:

ворона – в знач.: "зевака, ротозей (разг.)".

гусь – в знач.: "в нек-рых сочетаниях: о ловкаче или мошеннике, пройдохе (прост.)".

жук – в знач.: "ловкий человек, плут (прост. неодобр.)".

кит – в знач.: "человек, на котором держится всё дело".

клоп – в знач.: "малыш (разг. шутл.)".

кобыла – в знач.: "о рослой, нескладной женщине (прост. пренебр.)".

лиса – в знач.: "хитрый, льстивый человек (разг.)".

медведь – в знач.: "о неуклюжем, неповоротливом человеке (разг.)".

морж – в знач.: "человек, занимающийся плаванием зимой в открытых водоемах".

обезьяна – в знач.: "человек, склонный к подражанию другим, гримасник, кривляка (разг. неодобр.)".

орёл – в знач.:  "о гордом, смелом, сильном человеке".

осёл – в знач.: "о тупом упрямце, глупце (прост. бран.)".

рыба – в знач.: "вялый, холодный человек (разг.)".

рыбка – в знач.: "ласковое обращение к женщине, ребенку (прост.)".

свинья – в знач.: "о том, кто поступает низко, подло, а также (грубо) о грязном человеке, неряхе (разг.)".

стрекоза – в знач.: "о живом, подвижном ребенке, непоседе (обычно о девочке) (разг.)".

собака – в знач.: "о злом, грубом человеке".

червяк – в знач.: "о жалком, ничтожном человеке (презр.)".

щенок – в знач.: "мальчишака, молокосос (прост. бран.)".

ястреб – в знач.: "об агрессивно настроенных сторонниках войны, гонки вооружений".[30]

Слова, относящиеся к издаваемым животными звукам:

гавкать – в знач.: "говорить грубо и злобно, ругаться".

гоготать – в знач.: "хохотать (прост. неодобр.)".

каркать – в знач.: "говорить, предвещая что-н. неприятное (разг. неодобр.)".

куковать – в знач.: "испытывать лишения, бедствия (прост.)".

мекать – в знач.: "говорить неясно, с остановками, растягивая слова (неодобр.)".

мурлыкать – в знач.: "тихонько напевать".

мычать – в знач.: "говорить невнятно, издавать тягучие, нечленораздельные звуки (разг.)".

облаять – в знач.: "грубо обругать (прост.)".

ржать – в знач.: "громко смеяться (прост.)".

рычать – в знач.: "говорить грубо, злобно (прост.)".

чирикать – в знач.: "говорить тонким голосом и быстро (разг.)".[31]

 

НЕ РОМАНЫ, А ТРАКТАТЫ

Александр Зиновьев называет свои книги – "Зияющие высоты", "Исповедь отщепенца" и др. – романами. Что ж, писатель вправе определять жанр своей книги как ему заблагорассудится: например, Александр Пушкин называл свою поэму "Евгений Онегин" романом, а Николай Гоголь свой роман "Мертвые души" – поэмой. Но читатель склонен определять жанр тадиционно: стихами роман не пишут, а прозой поэму не пишут.

Что же касается Зиновьева, то как читатель я высоко ценю его книги, – но не в качестве романов, которыми они, на мой взгляд, не являются, а в качестве публицистики.

Публицистика "(нем. Publizistik < лат. pūblicus общественный)... Литературный жанр, посвященный рассмотрению актуальных тем общественно-политической жизни".[32]

 

АМАМ

Кроме имеющихся в словаре Ожегова четырехбуквенных слов, образованных повторением двухбуквенного слога – баба, дядя, мама, няня, папа, тятя, – существуют еще и широко известные детские словечки такого же типа, не удостоившиеся попасть в этот словарь: амам (кушать), биби (автомобиль), вава[33] (рана), кака[34] (испражнение), ляля[35] (кукла), муму (корова), нуну (укор), пипи (мочеиспускание), туту (паровоз), цаца[36] (игрушка), цыцы (груди).

Естественно, что эти словечки я ввел в мой "Словарик Не-Ожегова"[37].

 

ПОРА ДРОЧИТЬ!

Лексикографы периодически высказывают свою озабоченность "засорением русского языка иностранными словами". А между тем они сами иногда способствуют такому "засорению".

Вот например, синонимы онанизм – мастурбация.

Вообще употребление слова "онанизм" в значении мастурбация началось из-за невежества – незнания Библии, по которой это слово означало нечто иное: прерывание полового акта для предотвращения беременности (см.: Бытие, 38, 7-10). И происходит это слово от библейского имени Онан, т. е. от древнееврейского корня.

Слово "мастурбация" больше соответствует тому, что оно означает. Однако в русском языке оно тоже заимствованное – через французский и немецкий из латинского: manus, рука + stuprāre, осквернять.

Итак, и "онанизм", и "мастурбация" – слова иностранного происхождения.

А ведь в словаре Даля зафиксировано старое русское слово:

"Дрочить, драчивать что, вздымать, подымать, вздувать, подвысить; || кого, нежить и тешить, ласкать, баловать любя, холить, выкармливать. Дрочить дитя по головке, гладить, баловать, потакать".[38]

Причем у слова "дрочить" имеется и общеизвестное, так сказать,  сексологическое значение, – "легализованное" пока лишь в словаре Квиселевича:

"3. груб.-прост. Мастурбировать, заниматься онанизмом".[39]

Так что, если лексикографы и вправду озабочены "засорением русского языка", то почему бы им – как объективным ученым – не включить, наконец, и в массовые словари существующее уже в языке русское слово?

Мешает его нецензурность? Но ведь цензурность или нецензурность зависят в первую очередь от вкусовщины самих же лексикографов.

Между тем художественная литература понемногу "легализует" уже это слово: "Одной рукой дрочу, а другой – книгу читаю".[40] "На снимке была запечатлена нагая Голубка, сидевшая на земле спиной к Стене, с широко разведенными ногами и едкой улыбкой на прекрасном лице. «Такая фотка чуть не у каждого пацана есть, – сказал Ерофеев. – Дрочат они на нее, что ли...»" [41] и др.

Если бы лексикографы интересовались мнением народа, то набрали бы слово "дрочить" в Яндексе – и увидели бы частотность его употребления (в левом верхнем углу экрана, под заглавием Яндекс). По состоянию на 1 января 2011 года, частотность этого слова – 2 миллиона! Наглядная иллюстрация отставания лексикографов от реалий живого русского языка.

Хватит вам, уважаемые лексикографы, онанировать и мастурбировать – пора дрочить!

И извините за нецензурность...

 

МЕДЛЕННОЧТЕНИЕ

Во второй половине прошлого века в русской прессе стал модным неологизм скорочтение, который, впрочем, до сих пор не удостоился чести попасть в словари. Не знаю, почему лексикографы игнорируют это слово, реально существующее уже полвека, – но надо сказать, что и я его не приветствую.

Во-первых, потому, что в русском языке имеется добротное, старое слово просмотр.

Просмотр – "действие по глаг. просмотреть-просматривать. П. рукописей редактором.[42] "Просматривать, просмотреть что, проглядывать, оценяя, исправляя, знакомясь с чем, пробегать глазом. Просмотри книжку эту, можно ли ее дать детям!"[43]

А во-вторых, я и в принципе – против скорочтения. Отвергая его, я в то же время пропагандирую антоним ему – медленночтение.

Прозаики и поэты, журналисты и ученые пишут свои произведения в расчете на внимательное, вдумчивое прочтение их, способное развернуть перед мысленном взором читателя образ или концепцию, точно соответствующие замыслу автора. Причем пишущие стремятся к тому, чтобы своим произведением подтолкнуть художественное воображение или аналитическую мысль читателя, заставить его сопереживать, осмысливать. Но все это, увы, невозможно при скорочтении, при котором лишь выхватываются фрагменты образа или концепции, то есть не создается полной картины – а кроме того, для сопереживания, осмысления просто не остается времени.

Вообще скорость чтения зависит от степени читательского интереса к данной публикации в книге, журнале или газете. Одну публикацию достаточно лишь просмотреть, составив о ней общее впечатление (это и есть по сути скорочтение); другую стоит не только просмотреть, но и прочесть в ней наиболее заинтересовавшие фрагменты (это – ознакомление с публикацией); третью стоит читать, ничего не пропуская (это – собственно чтение); четвертую стоит не только читать, но и перечитывать отдельные фрагменты (это медленночтение); из пятой стоит еще выписать цитаты (это – работа с публикацией); шестую стоит перечитать целиком (это – изучение публикации); седьмую – после чтения и перечитывания – стоит положить на ближайшую полку для регулярного заглядывания (это – превращение публикации в свое руководство) и т. д.

Подобная тактика чтения переносится в наши дни и на интернет: от просмотра – до введения в список Favorites – Фавориты.

 

ЗАПРЕТ НА АНЕКДОТЫ

Отказ редакции опубликовать статью, над которой автор долго и напряженно работал, – всегда, конечно, неприятен автору. Тем не менее бывали в моей практике, если можно так выразиться, – и "приятные отказы".

...Это был, кажется, 1969 год. Елене Мушкиной, литсотруднице "Недели", которая опубликовала уже две мои предыдущие статьи (2 июля 1967 и 29 сентября 1968), я послал третью, довольно невинную статью о специфике анекдота как фольклорного жанра – разумеется, БЕЗ недопустимых в советской печати, столь обычных для анекдотов: антисоветчины и нецензурщины. А потом, позвонил ей по телефону – из Одессы в Москву, – и услышал от нее такой ответ:

– Статья интересная, ее перечитала вся редакция. Но на счет публикации, сами понимаете...

Я понимал. Статья не была опубликована.

И такое происходило в редакции, где меня уже знали, куда я уже дважды "прорывался" с публикациями!

В данном случае это явно была не редакторская вкусовщина. А просто на "скользкую тему" анекдотов, даже и вполне лояльных, дозволительно было писать тогда, наверно, лишь академикам, – а не таким "неостепененным" авторам, как я.

Вообще-то анекдот вполне признавался советской фольклористикой одним из жанров фольклора, – но, в основном, когда речь шла об исторических, дореволюционных анекдотах. А вот анекдотам советского периода практически перекрыт был путь в печать.

Почему? Ну, допустим антисоветские и нецензурные – еще можно понять, но ведь были и совершенно "невинные" анекдоты: о тещах, о пьяницах и т. п. Почему же и на них распространялся запрет?

Дело в том, что, несмотря на деспотичность режима, в народе тем не менее постоянно создавались анекдоты о партократах, –  и КГБ, конечно же, исправно присылало им то, что о них сочиняют. И эти анекдоты так уже достали партократов, – что те стали бояться даже самого слова "анекдот". По поговорке – "на воре шапка горит".

Напомню, как эта поговорка трактуется у Владимира Даля:

"На воре шапка горит; а испугавшись этого зловещего крику, вор сам ее схватил с головы, и выдал себя".[44]

В общем, вор убрал шапку с головы, чтобы она его не выдала, – а партократы, по аналогичной причине, убрали анекдоты из печати. Тем самым и вор, и партократы – как раз и выдали себя.

 

ДОКТОР ЖУРНАЛИСТИКИ

Кроме того, что я всю жизнь занимался журналистикой, так мне еще приходилось пять лет редактировать в издательстве "Выща школа" монографии, написанные кандидатами и докторами наук, – в основном, на базе их диссертаций. И я наглядно убедился тогда, что лучшие циклы журналистских статей – по общественной значимости и глубине мысли – отнюдь не уступают монографиям, а иногда и превосходят их.

И подумалось: по справедливости и в журналистике надо было бы ввести ученые степени. Кандидат журналистики, доктор журналистики.

Это, с одной стороны, подняло бы престижность и ответственность работников прессы; а с другой, – стимулировало бы и работников науки писать свои монографии, по примеру журналистов, более живо и грамотно.

...Ну, тогда и я, конечно, был бы "остепененным".

 

А У ВАС ЕСТЬ, ЧТО ЕСТЬ?

Сначала – мнение популярного русского писателя Корнея Ивановича Чуковского (1882-1969):

"Очень коробило меня заносчивое выражение я кушаю. В мое время то была учтивая форма, с которой человек обращался не к себе, а к другим.

– Пожалуйте кушать!

Если же он говорил о себе: "я кушаю" – это ощущалось, как забавное важничанье."[45]

А теперь – мое мнение.

Из всего синонимического ряда – есть, жрать, кушать, лопать, наворачивать, трескать, уминать, уписывать, уплетать, шамать – эмоционально нейтральны лишь два слова: есть и кушать. Из них наиболее употребительным, во всяком случае во времена Чуковского, было слово есть, – а кушать, по словарю Дмитрия Николаевича Ушакова (1873-1942), употреблялось лишь в таких случаях:

Кушать – "есть, принимать пищу (употребляется в форме пов. накл. и инф. при вежливом или ласковом приглашении (подчеркнуто мной – Э. А.) к еде, иногда к питью). Кушайте, пожалуйста, пирог! Пожалуйте к.! Садитесь чай к.! || То же, во всех формах, кроме 1-го лица, употреблялось в подобострастно-вежливом выражении (подчеркнуто мной – Э. А.) (о господах, высоких особах и т. п.; дореволюц. простореч.). Барыня кушают. || То же – о себе и о всех (обл.). Я такого мяса не кушаю".[46]

Но у слова есть есть один недостаток: вы видите этот недостаток уже в данном предложении – я подчеркнул его. Иначе говоря, – недостаток в том, что это слово существует в виде пары омонимов (слов, которые одинаково звучат и пишутся, но разные по значениям): 1. есть  – в значении "поглощать пищу"; 2. есть в значении – "имеется". И вот, чтобы избежать путаницы между этими омонимами, носители русского языка все больше применяют, вместо есть, – кушать. Ушаков и Чуковский давно ушли из жизни, и с тех пор кушать стало употребляться более широко, потеснив собой есть – как в разговорном, так и в литературном языке.

Однако в более поздних словарях, – например, в словаре Сергея Ивановича Ожегова (1900-1964) и Натальи Юльевны Шведовой (1916-2009), это реальное изменение, увы, консервативно игнорируется – и продолжает отстаиваться норма прошлого, а скорее позапрошлого века:

Кушать – "есть, принимать пищу (употр. при вежливом приглашении других (подчеркнуто мной Э. А.) к еде)".[47]

Только ли "при вежливом приглашении других"?

Я опросил носителей русского языка из разных мест – и подавляющее большинство, вопреки старой норме, чаще всего предпочитают употреблять кушать, вместо есть. Пора отразить это изменение и в словарях.

А фразу, составившую заголовок данного размышлизма, в наши дни говорят и пишут так:

– А у вас есть, что кушать? Искон. Др.-рус. суф. производное от судъ «сосуд, посуда» (ср. судок «посудинка»).

Аналогичное происходит со словом судно.

Судно – "плавающее сооружение для передвижения по воде".[48]

Это слово "скомпрометировано" сейчас тем, что к нему появился не очень приятный омоним со значением сосуд для испражнения и мочеиспускания. Поэтому в применении к водному транспорту слово судно все чаще заменяют словом корабль.

А в профессиональном языке моряков произошло уже четкое разделение: все военные плавучие транспортные средства – это корабли (уважительно), а все невоенные – суда (пренебрежительно). Это впервые объяснил нам с женой во время нашего плавания на грузовом судне – не корабле! – из Одессы в Новый Орлеан капитан этого судна Борис Иванович Щербак.

В настоящее время данное разделение "узаконено" и энциклопедическими изданиями.

Корабль  – "в современном русском языке кораблем называются военные суда".[49]

 

МОЛОФЬЯ

Это общеизвестное в разговорном русском языке слово, кроме моего "Словарика Не-Ожегова", мне удалось найти лишь в "Толковом словаре ненормативной лексики русского языка" Дмитрия Квеселевича[50], – но со второй буквой не "о", а "а": "Малофья, ж., прост. Поллюция, сперма. «Твои пленительны картины/ И дерзкой списаны рукой;/  В твоих стихах есть запах винный,/ А рифмы льются малофьей». М. Лермонтов, «Расписку просишь ты, гусар»".

Я же полагаю, что обсуждаемое слово происходит от "молоко" – и поэтому второй буквой должна быть не "а", а "о": "мОлофья". Ну, а Лермонтова, конечно же, скорректировали современные нам корректоры.

Аналогия "молофьи" с "молоком" очевидна: 1). и то, и другое – густоватые жидкости белого цвета; 2). пенис и внешне похож на вымя, и доится – малыми срамными губами влагалища, или губами рта, или пальцами – тоже как вымя.

И еще одна аналогия: молоки – "семенные железы и семенная жидкость рыб"[51]. Тут уже в качестве второй буквы узаконена "о", как в слове "молоко".

А вот – синоним "молофьи": "Сперма (от греч. spιrma – семя), вырабатывается мужскими половыми железами; состоит из сперматозоидов, жидкости придатка семенника и секрета придаточных половых желез".[52]

Как видим, греческое слово "сперма" легализовано лексикографами, – а исконно русское "молофья" остается пока, в основном, на нелегальном положении. Это по сути – так называемое, "преклонение перед иностранщиной".

 

АНГЛИЙСКИМИ БУКВАМИ

В XVII-XIX веках Англия была "владычицей морей" и успешно разносила свой, английский язык по планете Земля. А в XX веке, благодаря лидерству Соединенных Штатов в создании компьютерной техники, начался новый, еще более мощный этап экспансии на планете английского языка – он стал неоспоримым лидером.

В связи с тем, что современная электроника не всегда дружит с русским алфавитом, но практически всегда дружит с английским, – приходится иногда писать по-русски английскими буквами. И вот для нормализации этого процесса, чтобы избежать излишних ошибок взаимопонимания, – я предлагаю следующую систему русско-английской трансформации алфавитов.

 

А Б В Г Д Е Ё Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я

A B V G D YE YO GH Z I J K L M N O P R S T U F H C CH SH SCH – Y – E YU YA

 

 

ОТНЮДЬ НЕТ

Отнюдь – "нисколько, совсем, вовсе, никоим образом (перед отрицанием). Я отнюдь не отказываюсь. Он отнюдь не такого мнения. Отнюдь не всегда".[53]

Два самых лаконичных отрицания с этим наречием: "Отнюдь" и "Отнюдь нет".

В устном языке чаще всего говорят двухсловно – "Отнюдь нет". В письменном же – многие предпочитают однословный вариант: "Отнюдь". Мол, надо экономить место; мол, и так ясно, что это отрицание.

Я же считаю, что излишняя рассудочность не красит язык. И вообще устный язык – первичный, а письменный – вторичный. Поэтому я и в письменном языке предпочитаю вариант "Отнюдь нет".

 

СТРАННЫЕ ПАРЫ СЛОВ

Картофель – картошка. Первоначально в языке укоренился картофель, а картошка появилась в диалекте:

"Картофель – м. картофля, картохля, картопля (гартопля) ж. зап. южн. картосы, картыши, корфеты м. мн. вят. картовка перм. картошка... (подчеркнуто мной – Э. А.)"[54]

У картофеля и картошки мужской и женский роды – лишь грамматическая дифференциация, не имеющая никакого отношения к их функционированию в реальной жизни. А лексическая разница в них – стилевая: картофель употребляется в официальном стиле, как растение и продукт пищевой промышленности; а картошка – в бытовом стиле, как разновидность домашней еды.

Машинист – машинистка. Имеется немало одушевленных существительных, которые представляют собой пару однокоренных слов в мужском и женском вариантах. Люди: врач – врачиха, летчик – летчица, повар – повариха, продавец – продавщица, секретарь – секретарша и т. д. Животные: волк – волчица, воробей – воробьиха, гусь – гусыня, слон – слониха, тигр – тигрица и т. д.

Но вот с парой слов машинист и машинистка дело обстоит сложнее.

В XIX веке, на начальном этапе использования пишущих машинок, на них работали мужчины.

Машинист – "1. Механик, управляющий транспортной или другой самодвижущейся машиной, механическим устройством. М. горного комбайна. М. сцены (в театре). 2. Специалист по вождению поездов. М. локомотива. 3. Специалист, печатающий на машинке".[55]

Но в XX веке женщины почти полностью вытеснили мужчин в работе на пишущих машинках, и профессии машинист и машинистка стали восприниматься как разные.

Машинист – "рабочий, управляющий машиной"; Машинистка – "женщина, работающая на пишущей машинке".[56]

Поэтому в наши дни не принято говорить о водительнице поезда – машинистка и о мужчине, печатающем на пишущей машинке, – машинист.

Туфель – туфля. В отличие от одушевленных существительных, для неодушевленных имеется лишь одна пара однокоренных слов в мужском и женском вариантах: туфель и туфля. Именительный падеж (кто, что?): мужской туфель – женская туфля; родительный (кого, чего?): туфля – туфли: дательный (кому, чему?): туфлю – туфле, винительный (кого, что?): туфель – туфлю; творительный (кем, чем?): туфлем – туфлей; предложный (о ком, о чем?): о туфле – о туфле.

Эта необычность "лексического поведения" туфель, видимо, настолько озадачила Ожегова, что в своей словарной статье он сделал основным множественное число, а вариант мужского рода вообще не привел: "Туфли, туфель, туфлям, ед. туфля, и, ж. Обувь, закрывающая ногу не выше щиколотки".

А ведь еще Даль обращал внимания на данную пару слов – причем обоих родов: "Туфель м. и туфля ж. немецк. хлопанцы, шарканцы, шаркуны, босовики, комнатная обувь, башмаки без задников, подошва с передком". Два этих слова зафиксированы и в современном "Словаре русского языка в 4-х томах (М., Русский язык, 1999).

Таким образом, снабдив туфель и туфлю не только грамматическим родом, каковой имеют все существительные русского языка, но и как бы полом, – язык тем самым одушевил их. За что же туфлю и туфле такая привилегия?

Может, это анимизм (от латинского anima – душа), который тянется еще из языческих времен, когда некоторые предметы повседневного обихода одушевлялись? Об этом говорит, например, герой одного из сочинений знаменитого итальянского философа Джордано Бруно (XVI в.): "Следовательно, мертвое тело имеет душу. Следовательно, мои башмаки, мои туфли (подчеркнуто мной – Э. А.), мои сапоги, мои шпоры, мое кольцо и мои перчатки оказываются одушевленными?" ("О причине, начале и едином", Диалог второй).

Ниже – выше. Первые значения этих двух наречий-антонимов не вызывают особых вопросов: "ниже" – от "низкий", "выше" – от "высокий". Но у этих слов имеются и вторые значения – ссылок на какое-либо место в тексте, – которые Ожегов формулирует так:

Ниже – "далее (подчеркнуто мной – Э. А.), в последующей речи"; выше – "в предшествующем (подчеркнуто мной – Э. А.) месте речи, текста".[57]

Каждая ссылка состоит как бы из двух элементов: указания на место ссылки и содержания ссылки. Так вот, если оба эти элемента находятся на одной  странице, то слова "ниже" или "выше" имеют смыл. Но когда оба эти элемента оказываются на разных страницах, то "ниже" или "выше" теряют смысл, а правильней было бы сказать "далее" или "предшествует", как в объяснении Ожегова.

Дело в том, что в древности рукопись не делилась на страницы – и,  независимо от количества строк, всегда была как бы одностраничной. И называлась такая рукопись –  свиток (илл. 5):

"Свернутая трубкой, валиком рукопись на полосе бумаги или другого писчего материала".[58]

А в свитке действительно – все, на что указывалось словом "далее", свисало вниз, т. е. было "ниже"; а все что "предшествовало", оказывалось уже намотанным в верх свитка, т. е.  оказывалось "выше". И хоть с появлением, вместо свитков, книг, с их многостраничностью, названия ссылок "ниже" и "выше" утратили свой первоначальный смысл, – тем не менее, как традиция, они сохранились в языке до наших дней.

Грудь – груди. Когда речь идет о мужчине, то грудь – это, по Ожегову, "верхняя часть передней стороны туловища"; когда о женщине, – "одна из двух молочных желез". Таким образом, у мужчины – как бы единая грудь, от правого до левого бока, с двумя сосками; а у женщины – как бы две отдельные груди: правая и левая, каждая со своим соском. Так что, если говорят о двух мужских грудях, – то это груди двух мужчин; а если о двух женских, – то это груди одной женщины.

Объяснение этому кажущемуся противоречию мы находим в этимологии слова.

По "Школьному этимологическому словарю русского языка" Н. М. Шанского, грудь – "того же корня, что и груда.... Буквально – «возвышенность»". Так что все понятно: о груди надо судить не по соскам, которых у мужчины и женщины поровну, по два, а по грудам, "возвышенностям", которых у мужчины – одна, а у женщины – две.

...В общем, в языке ничто не происходит случайно: если поискать, то всему найдется объяснение.

 

ШЕСТЬ ДРЕВНИХ ЯЗЫКОВ

Какие из древних языков надо было бы знать современному ученому-гуманитарию? Иврит и санскрит, греческий и латинский, китайский и арабский. Шесть древних языков.

Наверное, не случайно носители этих языков – народы не моногосударственные, а полигосударственные, т. е. значительная часть каждого из этих народов живет не в стране родного языка, а в диаспоре. Именно космополитизм определяет значимость этих шести древних культур во все более интегрирующейся современной цивилизации землян.

 

НАГРОМОЖДИЗМЫ

Так я называю шутливые фразы с нагромождением странных слов и смыслов.

Глокая куздра. Языковед Лев Владимирович Щерба, академик АН СССР, в своих вводных лекциях к курсу «Основы языкознания» иллюстрировал информативность грамматических форм таким примером из выдуманных им слов: "Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка".[59] Все слова нереальны, – тем не менее, благодаря реальным грамматическим формам, они все-таки несут в себе определенную информацию: какое-то существо (куздра), с неким качеством (глокая), как-то агрессивно (штеко) воздействовала (будланула) на другое существо (бокра) и еще более агрессивно воздействует (кудрячит) на его детеныша (бокрёнка).

Ехала деревня. Фольклорное стихотворение, которое я впервые услышал в детстве, где-то в 1940-е годы, от моей мамы: "Ехала деревня мимо мужика,/ Вдруг из-под собаки лают ворота./ Выскочила палка с бабою в руке/ И давай дубасить коня на мужике./ Лошадь ела сало, а мужик овес,/ Лошадь села в сани, а мужик повез".

Если бы да кабы. Из того же источника – поговорка: "Если бы да кабы/ во рту выросли грибы,/ это был бы не рот,/ а был бы целый огород".

Оно-то да. Услышал от кого-то где-то в 1970-е годы:

– Оно-то да, оно-то конечно. Оно не что-либо, как либо что. А что касательно, то относительно. Вот попадись тебе вот такое дело, – вот тебе и пожалуйста.

Всё быть может. Тут вспомнилось и фольклорное пародирование догматических гонений на повтор слова:

– Всё быть может, всё быть может./ Всё, конечно, может быть./ Одного лишь быть не может, –/ то, чего не может быть.

Слабый пол. А это – аналогичное пародирование из газеты: "Слабый пол сильнее сильного в силу слабости сильного пола к слабому".[60]

Расфигачивай. Недавно в разговоре Аркадий Шмуклер вдруг употребил такую незнакомую мне поговорку:

– Нафига дофига нафигачили? Расфигачивай!.. – и предположил: – Это, наверно, из языка грузчиков...

Я, как собиратель фольклора, тут же попросил его повторить поговорку, – чтобы я смог записать ее. И тогда он раскрыл мне всю правду:

– Это лишь облагороженный мной, цензурный вариант, – а подлинный, нецензурный такой: "Нахуя дохуя нахуярили? Расхуяривай!.."

Ну да, действительно из языка грузчиков – в переводе на общепонятный язык: "Зачем слишком много нагрузили? Разгружай!.."

О великий и могучий!.. 

12 украинских месяцев. Алик Гулько прислал мне это имейлом: "Щоб вивчити назви 12 україинських мiсяцiв, треба в серпнi пiд вересень покликати гарну дiвчину, повести пiд березень, покласти на травень, впертися ногами в липень, взяти однiєю рукою за грудень, а iншою за жовтень, всунути свій лютий червень в iї квiтень i зробити такий сiчень, щоб почався листопад! Якщо ти цього не розумieш, то ти або Москаль або Moлдoванин![61]

Перевод с украинского для москалей: "Чтобы выучить названия 12 украинских месяцев, нужно в СЕРПНI (августе), ближе к ВЕРЕСНЮ (сентябрю), позвать симпатичную девушку, повести ее под БЕРЕЗЕНЬ (март), положить на ТРАВЕНЬ (май), упереться ногами в ЛИПЕНЬ (июль), взять одной рукой за ГРУДЕНЬ (декабрь), а другой за ЖОВТЕНЬ (октябрь), всунуть свой ЛЮТИЙ (февраль) ЧЕРВЕНЬ (июнь) в ее КВIТЕНЬ (апрель) и сделать такой СIЧЕНЬ (январь), чтобы начался ЛИСТОПАД (ноябрь)! Если ты этого не понимаешь, то ты или москаль, или молдаванин!"

 

НАПИСАНИЕ ЧИСЕЛ СЛОВАМИ

Все профессиональные русские литераторы прекрасно знают один из советских издательских ГОСТов – о том, что однозначные числа, от одного до девяти, пишутся словами, а многозначные, начиная с 10, – цифрами. Я же считаю, что это правило устарело.

Дело в том, что при первом взгляде на страничку текста с цифрами, глаза сразу же выхватывают именно цифры; тем более, что в большинстве шрифтов они – высотой с заглавные (большие) буквы и поэтому возвышаются над окружающими их строчными (прописными) буквами. И когда в одном тексте однозначные числа написаны словами, а многозначные цифрами, то информация получается искаженной: поскольку однозначные числа-слова глаза поначалу попросту не замечают, – а выхватывают лишь многозначные числа-цифры. Поэтому гораздо удобнее для читательского восприятия написать в таком тексте все числа цифрами, включая и однозначные.

Но есть вариант, когда – для того же удобства читательского восприятия – часть чисел все же лучше писать словами. Это когда в одном и том же тексте числа относятся к разным рядам объектов.

Например:

1-й вариант. В классе училось 7 11-летних,  16 12-летних, 8 13-летних и 2 14-летних ученика.

Как видите, тут три ряда объектов, обозначенных числами: номер варианта, количество учеников в каждой возрастной группе и возраст учеников. От цифр – рябит в глазах, чтение несколько затруднено.

А теперь запишем этот текст иначе:

Второй вариант. В классе училось 7 одиннадцатилетних,  16 двенадцатилетних, 8 тринадцатилетних и 2 четырнадцатилетних ученика.

Номер варианта и возраст учеников записаны тут словами, а количество по возрастам – цифрами. В результате глаза сразу же выхватывают записанные цифрами количества по возрастам, а уж потом читают весь текст в целом.

В таком варианте текст лучше воспринимается глазами и легче осмысливается.

Поэтому правило о том, что однозначные числа, от одного до девяти, пишутся словами, а многозначные, начиная с 10, –  цифрами, я давно уже поменял для себя на другое, – более, на мой взгляд, разумное: если числа относятся к однородным объектам, то все они пишутся цифрами; если же числа относятся к двум или более рядов объектов, – то цифры пишутся лишь в основном ряду объектов.

 

БЛАГОДАРЯ

Любопытная метаморфоза происходит в наши дни со словом благодаря, – когда оно употребляется не в значении деепричастия от глагола благодарить, а в значении предлога из-за.

"Благодаря, кому-чему, предлог с дат. п. Из-за кого-чегон., по причине, вследствие чего-н. Выздоровел б. заботам врачей. Спастись б. друзьям. Страдает б. своему характеру (подчеркнуто мной – Э. А.)".[62]

Дело в том что некоторые пишущие настолько привыкли уже к этому значению из-за, что забывают об исходном слове – благодарить. Подобное выражение-урод, как видим, проглядели – или привели специально? – в своем словаре даже сами С. Ожегов и Н. Шведова: Страдает благодаря /?/ своему характеру.

Сомневаюсь, что тут уместно слово благодаря: неужели за страдания надо еще и  благодарить? Это уже какой-то мазохизм! Грамотнее было бы написать в этом случае: Страдает благодаря из-за своемуго характеруа.

 

МОЯ "НЕОСТЕПЕНЕННОСТЬ"

Говорил по телефону с Людмилой Алексеевной Синицыной, заведующей отделом литературы журнала "Наука и жизнь".

– Мне понравилась присланная вами подборка эссе под названием "Филологизмы", – сказала она. – Но, скажите, какое у вас образование и есть ли у вас ученая степень?

– Филолог-русист, окончил Одесский государственный университет, – ответил я. – А вот ученой степени у меня нет.

– Жаль, – сказала она. – Мы, как правило, публикуем авторов со степенями...

Этот разговор заставил меня припомнить всю историю моей "неостепененности".

Где-то в середине 1960-х годов я сделал две попытки поступить в аспирантуру.

В Одесском педагогическом институте, увидев в пятой графе моего паспорта запись армянин, председатель приемной комиссии, как-то неопределенно усмехнувшись, сказал мне:

– Конечно, вы имеете право подать документы к нам в аспирантуру... Но скажу вам откровенно: вы только зря потратите время и нервы. Дело в том, что киевское министерство просвещения требует от нас готовить лишь национальные кадры, так что шансов быть принятым у вас практически нет...

Под национальными кадрами подразумевались ученые из этнических украинцев. А мое рождение на Украине и знание украинского языка во внимание не принималось.

И еще – он посоветовал:

– Вам лучше, наверное, поехать в Ереван и попытаться поступить в аспирантуру там.

Изначально в русском языке существовало такое четкое понятие – цитирую по знаменитому словарю Владимира Даля:

Родина – "родимая земля, чье место рожденья; в обширном знач. земля, государство, где кто родился; в тесном знач. город, деревня".[63]

Итак, моя родина – Украина, Одесса.

Однако в Советском Союзе это понятие стали демагогически подменять другим – историческая родина. Что касается меня, то моей исторической родиной стали считать Армению, – хотя, надо сказать, что мой отец, от которого я унаследовал национальность, как и я, родился в Одессе, а его родители иммигрировали в Одессу... вовсе не из нынешней Армении, а из нынешней Турции, с территории древней Армении. Так что к Еревану я в общем-то не имею никакого отношения, да и языка-то армянского не знаю.

(А по матери дело обстояло "еще хуже": она родилась в Будапеште и по паспорту была венгеркой. И поскольку я был невыездной, – то, в отличие от Еревана, в Будапешт, если бы я и захотел туда поехать, меня бы просто не выпустили. Кстати, и венгерского языка я тоже не знаю...)

Такая вот "великая сталинская национальная политика", – хотя к тому времени Сталин уже умер и прошел ХХ съезд, развенчавший его культ.

И вот, чтобы избежать украинского национализма, – вторую попытку подать документы в аспирантуру я сделал уже в нашей общенациональной, советской столице Москве.

Это произошло при подготовке к так и не осуществившейся реформе русской орфографии. Профессор Александр Иванович Ефимов, завкафедрой русского языка Московского университета, после ознакомления с моими тезисами по реформе орфографии даже любезно разрешил мне присутствовать на заседании кафедры, которое вел академик Виктор Владимирович Виноградов и на котором о приеме в аспирантуру ходатайствовали двое граждан зарубежных социалистических стран. А после заседания Ефимов благожелательно-откровенно сказал мне:

– Вот видите, кого мы должны принимать... Так что у вас шансов, как вы, наверно, уже сами догадываетесь, практически нет. 

И чтобы смягчить пилюлю, он добавил:

– Поступайте в любом городе страны, и я с удовольствием буду научным руководителем вашей диссертации.

(Такое, иногороднее научное руководство тогда поощрялось).

В общем, если моя первая попытка подать документы в аспирантуру потерпела фиаско из-за украинского национализма, то вторая – из-за так называемого советского интернационализма.

Больше я не делал в своей жизни попыток "остепениться"; правда, уже не столько из-за опасения национализма-интернационализма, сколько по другой причине. Дело в том, что к тому времени я так увлекся несколькими направлениями творческих поисков, что перспектива на несколько лет (!) сменить их – подгонкой (!) одной из моих работ под рутинные, чисто формальные диссертационные требования стала представляться мне пустой тратой существенной части моей жизни.

Тем более, что у меня был пример моего отца[64].

В 1955 году отец, с отличием окончив Академию нефтяной промышленности, дипломная работа которой приравнивалась к диссертации, тоже не стал тратить время на многолетнюю диссертационную бюрократию и так и не "остепенился". Как говорится, яблоко от яблони...

А между тем в моей жизни было, по крайней мере, 6 диссертабельных исследований.

1. "Алгоритм правописания" – "Среднее специальное образование" (Москва), 1973, №10, стр. 14-16. (Об интенсификации повышения грамотности учащихся).

2. "Первый в мире Русско-английский словарь жестов", рукопись, 1978 г.

(19 публикаций об этой работе в советских и зарубежных СМИ; в 1987 г. профессор Ф. П. Сергеев, завкафедрой общего и славянского языкознания Одесского государственного университета, говорил мне:

– Если опубликуете книгу, присвоим вам ученую степень без написания диссертации.

Однако этому помешала моя эмиграция в 1989 г. в США).

3. "Кто виноват?" – "Новое русское слово", 17 сентября 1991. (Книга "Законы" древнегреческого философа Платона и советская действительность).

4А. "Суд над Лениным и Сталиным" – "Новый русский", 16 февраля 1997. 4Б. "Мнение в дискуссии «Суд над Сталиным»" – сайт "Новой газеты", 12 июля 2009 – http://www.novayagazeta.ru/data/2009/020/34.html. (Попытка юридического подхода к их преступлениям против человечности).

5А. "Бог был инопланетянином". – Ростов-на-Дону, Феникс, 2006; переиздание – 2007. 5Б. "По компьютерному велению, по моему хотению". – "Наука и религия", 2010, № 2, стр. 52-56; №3, стр. 52-56. (Обобщенный анализ артефактов палеовизита).

6. "Загадка воскрешения Иисуса Христа". – Ростов-на-Дону, Феникс, 2006. (Личность Иисуса Христа в свете теории палеовизита).

...Так что я вполне мог бы ответить уважаемой Людмиле Алексеевне, что хоть я формально и не "остепенен", – но фактически, может быть, "остепененнее" многих "остепененных".

 

ИМЯ "ЭДВИГ"

В детстве я никогда не слышал, чтобы кого-нибудь звали Эдвигом, кроме меня. Помню, я спрашивал папу-маму, почему они назвали меня таким необычным именем, – но папа отвечал, что так назвала меня мама, а мама отвечала, что не помнит, где она слышала это имя.

Уже будучи взрослым, я прочел в перепечатанном из газеты "Заря Востока" (Тифлис), за 1922 год, письме из Батуми, написанном знаменитым Исааком Бабелем, – о том, что как раз в тот момент в порту Батуми находилось иностранное судно под названием "Эдвиг".

Не знаю, чье имя было присвоено этому судну, но позже я узнал, что вообще-то – это имя одного из английских королей:

"Эдвиг (Eadwig или Edwy) – король Англии с 955 по 959 г." [65]

Надо сказать, что моя мама родилась в 1915 году в Будапеште, в еврейско-венгерской семье, и родным языком ее был венгерский. И вот, именно в 1922 году она, 7-летняя, вместе со своей мамой и двумя братьями, через Стамбул, приплыла в Одессу. Да, именно в том же – в 1922 году, когда Бабель видел в Батуми судно "Эдвиг".

Так, может, моя мама тоже видела где-то это судно: то ли в Стамбуле, то ли в Одессе? А может, на этом судне она и приплыла из Стамбула в Одессу?

В таком случае название судна, видимо, запечатлелось в ее подсознании. А потом, через 14 лет, в 1936 году, когда пришла пора как-то назвать новорожденного меня, это имя и выплыло у нее из подсознания – в сознание.

Мама рассказывала, что работница загса, выписывавшая на меня метрику, отказалась присвоить мне имя "Эдвиг", которого она до этого никогда не слышала. Она объяснила маме, что в соответствии с инструкцией имеет право регистрировать лишь общепринятые имена, и поэтому записала меня показавшимся ей созвучным с "Эдвиг", но вполне общепринятым именем – "Эдуард" (кстати, тоже – одним из имен английских королей). Так и стал я официально Эдуардом Арзуняном.

Но папа-мама уже привыкли к имени Эдвиг – и продолжали звать меня так, вопреки метрике. А от них так стали звать меня все родственники и друзья – и, надо сказать, зовут меня так до сих пор.

Да и как писатель я стал подписывать свои произведения не моим официальным именем Эдуард Арзунян, а моим исконным именем Эдвиг Арзунян. Оно стало как бы моим псевдонимом.

Впрочем, в моем окружении я – не единственный такой, двух-имённый. Вот еще такие: Басин – Гриша (в быту), а не Гена – от Генрих (по паспорту); Вайнблат – Саня, а не Сёма – от Семён; Гачев – Гена, а не Жора – от Георгий; Луговской – Алик, а не Олежек – от Олег; Морозов – Толя, а не Атомик (?) – от Атом (да, это имя!); Роза (да, это фамилия!) – Женя, а не Эрвинек – от Эрвин и др. Почему у них так получилось, не знаю. Но, наверно, у каждого, как и у меня, есть своя история.